Портреты юдиц на хорах и в подвалах

­Яков Есепкин




Портреты юдиц на хорах и в подвалах




Второй фрагмент




Дышат розовой негой сады,

Хоры неб источают холодность,

Иль одесны гнилые плоды,

Налиющие мороком сводность.


К августовским столам поднесем

Емин хлад и златые куфоры,

Будем весело юдицам сем

Пировать, лити мглу на фарфоры.


И лекифы начнут огневеть,

И в подвальники Господь спустится –

Жечь тлеенную мертвую цветь,

Аще кровию тьма золотится.


Девятый фрагмент




Вишни Пила серебром тиснит,

За столами гудят фарисеи,

Ершалаим ли вновь именит,

Мы почтим балевания сеи.


Ах, одесно еще балевать,

Афинянок иль граций фиванских

Мглой чаруя, их перси свивать

Шелком неб меж аллей гефсиманских.


И юродные дщери найдут

В сны земные к иудицам вдовым,

И успенных царей оведут

Миррой темной и воском ледовым.


Девятнадцатый фрагмент




Белой глиною очи полны

Фей садовых и дев статуэток,

И были к нам царицы нежны,

Источаясь о злате виньеток.


Пей, Клио, золотой диамент,

Яко вусмерть хмельные монахи

И лиется всенощно абсент,

Им отмоем хотя апронахи.


Шелк гиады беленой ожгут,

Изопьют фарисеи тлеядность,

И юродицы вновь набегут

В кельи ночи – зерцать неоглядность.


Тридцать третий фрагмент




И опять мы во власти менад,

За Рембо налиют и Виньоном

Темный пунш и абсент, колоннад

Цветь яркую двоят совиньоном.


На централах больших площадей

Мрак портальников звезд холоднее,

Где и встретить фиванских блядей,

Их еще ль одалиски нежнее.


Щедры к нам дочки Тийи, оне

Яд лиют чрез окарину птичью,

И блистают в свинцовом огне

Меж тарелок с отравленной дичью.


Пятидесятый фрагмент




Яд в патерах, сиреневый яд,

Мы ль одесно пием, не хмелеем,

Бледны шелки у темных гияд,

Отдарил их незвездный Вифлеем.


Иль рыданья на хорах слышней,

Благолепые ангели, плачьте

Об утраченном царстве теней,

Оды к радости кровью иначьте.


И начинут зерцала пылать,

И сирению тени увьются,

И вскричим – гоям неб исполать,

Яко десно во мраморе бьются.