Костюмчик для обнаженки

­              Двадцать пятый потаенный вкладыш, тихо и скрытно помещенный в видеоряд сублиминальной, телевизионной рекламы, оглушительно провалился с матерным треском. Видимо он был слишком молод, наивен, фигово разбирался в обманной технологии, людской психологии и к тому же  так усиленно шифровался, что его не воспринимало человеческое зрение.

            Двадцать шестой, инородный, прожженный кадр, с трудом втиснувшись в заполненный до отказа электронный объект, за один вечер  лихо преуспел в непростом деле. Теперь весь подопытный фамильный клан, не снимая даже ночью, носит фуфловый наряд с разноцветными розочками, сметанный на скорую руку в павильоне продуктового рынка соседнего района и состоящий из узкой кофточки до груди и шароваров "аля алладины зуавы афгани" с заниженной талией и болтающейся, отвислой на полметра мотней.

         Блаженно красуются в одинаковых, уморительно-дураковатых одеяниях: упитанный глава семейства, он же руководитель крупной строительной компании, его деловая, элегантная жена, занимающая ответственный административный пост, их мелкий детсадовский шпендель, состоятельные друзья, заглянувшие к ним на огонек, зарубежный партнер, имевший неосторожность аппетитно отобедать в домашней обстановке, а так же великовозрастная чета старичков живущая по соседству, усатый дворник Димон, помогавший донести чертовы сумки и породистый кот Вольдемар, который надрываясь ором трое суток, вымутил таки долгожданную обновку (за что был награжден новым, аристократическим ником "Падла Захлопни Пасть").

        Щеголяют в нелепо-вахлацком шмотье все, за исключением одной  тупенькой особи женского рода. До неё коматозное, информационное окучивание почему-то не доходило и  замаскированный текст, минуя скудоумное сознание абсолютно не воздействовал на  тугоплавкие извилины.

       Двадцать шестой видеофрагмент, перепробовав все способы гипнотического внушения и жесткого прессинга, взвился: "Да ты пиксельнутая! На тебе, недоперсистенция бинарная, одежды то приличной нет, стоишь тут непонятно в чём, руки в боки завернула, ничего не примеряешь, выпендриваешься, словно расфокусировка амбилиопийная!"

       Озверевший втюхиватель отстойного товара распалялся долго, неистово ломал яркость и четкость цифровой графики жидкокристаллического дисплея, свирепо плюясь радужными, газопламенными элементами векторного направления, пока ошалелые, трансляторные сотоварищи коллективно не выдавили его из гармоничного, последовательного строя разрушенной матрицы.

       Невольная зачинщица оптического светопреставления, нагая (ничё себе так)  девица с репродукции картины Сальвадора Дали "Костюм для обнаженной с хвостом трески" зачарованно смотрела на погасший, поверженный экран телевизора и мечтательно-нежно воздыхала:"Ах, какой прекрасный, неподражаемый, высокохудожественный черный прямоугольник!"
      Неужели AMOR?