Дабы пробиться в высший свет,
Был одержим наградами главред.
Постиг, что звания, ордена, медали
Карьере ход стремительный давали.
Пожалуй, всем читателям известно:
Великой силой обладает пресса.
Способна человека возвеличить,
Внушить, что знаковая личность,
Ума палата и талантов много,
Ему даны за добрый нрав от богом.
А может, словом в сердце поразить
Того, кто критикой, отставкою грозит.
Хула всегда страшнее пистолета.
Главред запомнил слоган этот.
И потому следит за текстом зорко,
Чтоб критика не обернулась поркой,
Не возвратилась бумерангом.
Пинают тех, кто ниже рангом.
А ныне власть запрещено клевать,
Приказано любить и восхвалять,
Иначе суд за «клевету» накажет
Того, кто пишет честно и отважно.
Главред решил: подальше от греха,
Приятно жить без стресса и врага..
На фельетоны, критику — табу!
И не рискуешь вылететь в трубу.
Есть партбилет, в душе бравада,
И значит, априори, цензора не надо.
И значит, цензора не надо.
В одном лице сошлись задачи,
Не светит авторам удача.
На правду, критику — запрет!
Всегда такой звучит ответ.
Он дружит с крупными чинами,
Кто ближе к чемодану с орденами.
Им дифирамбы соловьем поет,
Мол, что ни чин, то гений, патриот.
Средь таковых мэр, депутат, сенатор
И много прочих алчных бюрократов.
Обилие интервью, статьи, портреты,
В альбом персон превращена газета.
Герой всех публикаций — бюрократ.
Распределитель денег и наград.
Нет критики в помине и сатиры.
Сироп и пафос, и табун кумиров.
Живет главред в душе с отрадой,
Перепадают от друзей награды.
Грудь распирает, греет гордость.
Пообещал ему сенатор орден.
Долг за услуги красен платежом,
Представлен лик едроса хорошо,
В Совфеде пашет, рук не покладая.
О том газета публике вещает,
А он блага холопам обещает...
Газета — не трибуна для народа,
Она теперь служанка для уродов.
Пока сидит на троне злобный дед,
Свободной прессы в Раше нет.
Нет журналистов, есть пропагондоны,
Волну истерики за бабки гонят
Пока в психозе пресса пребывает,
То Геббельс с пропагандой отдыхает.
Воскрес нацизм и гопники во лжи
Оратора успешно превзошли.